Именно такими словами, как на проповеди, обратился Он шестьдесят лет назад к своему народу.
Когда стало вдруг понятно, что вместо по-комсомольски задорного "боевого похода" страна получила "фронт" с окопными вшами. Когда стало вдруг понятно, что Его же недрогнувшей рукой начертанный вектор войны обернулся вспять и вспорол державе брюхо. Когда стало вдруг понятно, что он перестал быть богом.
Зачем я тревожу это? Что я, родившийся спустя два с половиной десятилетия после Войны, могу сказать о ней? И надо ли говорить?
Судите сами.
Бесконечные московские очереди, коллективный позор и ежедневное унижение...
Сколько лет минуло с того случая - десять, пятнадцать? Вряд ли я когда-нибудь смогу забыть, как огромный парень в "афганском" камуфляже преградил путь к кассе слабому старику, держащему в трясущихся руках книжку инвалида войны.
- Постой, отец, не только ты воевал. Мы тоже всякого повидали.
Слова эти и сама фигура говорившего были настолько осязаемы и весомы, что старик замер, словно натолкнувшись на невидимую стену. Вокруг замолчали. Очередь сжалась. Как моё сердце. Как кулаки в карманах. Но старый солдат сумел постоять за себя сам. Медленно подняв голову, мне показалось даже, расправив плечи, он взглянул парню прямо в глаза:
- Но мы - победили! - сказал и вышел прочь из магазина.