`Брать те же мотоциклы в качестве трофея то ли комиссары не велят, то ли не хватает навыков и умения с ними справиться. И, по-прежнему, в бою вся надежда на быстроногую пехоту, а в труде - на еле живую лошадку. Страшная война закончилась, и над разрушенной страной надолго воцарилось БЕЗМОТОРЬЕ.
На самом деле у победителей к чужим танкам, машинам, самолетам отношение было весьма рачительным. Например, к концу войны в РККА существовали целые подразделения, полностью укомплектованные захваченным у противника оружием и транспортом. Многие советские ремзаводы занимались восстановлением и обслуживанием только трофейной техники, издавались специализированные книги по ремонту и памятки по эксплуатации. Многие красноармейцы накопили богатый опыт использования вражеских машин и, главное, имели большое желание совершенствовать эти навыки и детально разбираться в тонкостях иностранных механизмов, хорошо понимая, что это пригодится и в мирной жизни. Ниже приводятся рассказы тех, кто после войны имел в личном пользовании немецкие мотоциклы.
Зная типы немецких машин и мощность их двигателей, можно бить фашистскую мразь её же оружием, что часто с успехом и делают бойцы нашей доблестной Красной Армии.
А.К. Постников "Немецкие мотоциклы", 1941
Все построенные были при оружии. Человек у пятидесяти были наши винтовки, остальные за два с половиной месяца боёв постепенно обросли немецким оружием - винтовками и автоматами. У некоторых за поясом торчали немецкие гранаты с длинными ручками. На левом фланге стояло шесть вынесенных из окружения ручных пулемётов - два наших и четыре немецких, а ещё дальше, на самом фланге, стоял большой немецкий полковой миномёт, и рядом с ним лежали две неистраченные мины. У миномёта стоял его расчёт - трое ... артиллеристов ... Как они вынесли вчера из этого ночного кромешного ада, где под конец вообще было трудно что-нибудь понять, здоровенную трубу, плиту и даже мины, оставалось их тайной, но сейчас они были горды этим и стояли, не скрывая своих чувств.
Сделав паузу, Шмаков ... объявил ..., что так как их отправляют во фронтовой тыл, необходимо перед отправкой сдать здесь всё наличное трофейное оружие, а также боеприпасы к нему. После отдыха и переформирования всех вооружат как положено, а трофейное оружие нужно здесь, на фронте.
К.М. Симонов "Живые и мёртвые"
Все рассказы приводятся в литературной обработке.
Рассказывает Валерий Сергеевич Аносов:
Мой отец воевал в разведроте танкового полка водителем связного мотоцикла, и был демобилизован по ранению в октябре 1944 года. С конца 1942 года он ездил на трофейном немецком НСУ с коляской. Этот мотоцикл ему так понравился, что, как только кончилась война и к нам потекла из Германии техника, он решил купить именно такой. Я в то время перешел в вечернюю школу и начал работать на ЗиСе, так что на НСУ мы копили вместе, а по выходным ездили на рынок в Останкино, где собирались продавцы иностранной техники и запчастей.
В конце 40-х годов многие офицеры, возвращавшиеся из Германии, везли с собой богатые трофеи. Не все воины могли тогда найти себя в мирной жизни, некоторые просились обратно в армию или в милицию, некоторые потихоньку спивались. Случай свел нас с бывшим капитаном-артиллеристом, ушедшим на фронт сразу после школы. Спьяну он разбил свой НСУ-5010СЛ (NSU-501OSL), по счастливой случайности почти не пострадал сам, восстанавливать его не захотел, а продал нам довольно дешево. На мотоцикле мы поменяли погнутую переднюю вилку, крыло и фару, удивительно, но от лобового удара рама не пострадала. Впоследствии к нашей "Энсэушке" мы докупили легкую коляску-"ракету", но прицепляли ее только на время путешествий, так как и я, и отец любили погонять.
НСУ-одиночка, благодаря хорошему двигателю, мог развивать порядочную скорость и обладал отличной приемистостью, сказывалась спортивная родословная. Когда к нам в Союз начали поставлять чешские Явы, у молодежи зародилась мода гоняться со светофора. Останавливаются двое у перекрестка, подначивают друг друга, а как только включится зеленый, рвут до следующего перекрестка. Движение тогда конечно не такое как сейчас было, но все равно опасная затея. Участвовал иногда в таких гонках и я, приятно было посмотреть после на недоумевающих мальчишек, заранее предвкушавших легкую победу. Даже после изрядного пробега заботливо ухоженный НСУ не потерял былой прыти, и вскоре нас с ним запомнили и перестали вызывать на поединки. Но годы, конечно, свое взяли. Продал я в начале 70-х своего первого коня, а вместо него купил К-750 с коляской, мотоцикл совсем другого класса.
Вспоминает Линьков Иван Иванович:
Всю свою жизнь я прожил в Подмосковье. Помню начало ноября 1941 года - в нашу деревню без боя входят немцы, офицер вваливается в наш класс и на ломаном русском языке объявляет, что занятия в школе прекращаются до особого распоряжения. Школу в этот же день превратили в казарму, а одну из учительниц расстреляли. Прохозяйничали немцы в нашей деревне где-то с месяц, отобрали у жителей все съестные запасы и теплые вещи. Среди оккупантов было много то ли румын, то ли венгров, им постоянно доставалось от немцев, одеты и экипированы они были значительно хуже, впоследствии вместо того, чтобы убежать вместе с хозяевами, многие из них попрятались для того, чтобы скорее закончить войну в плену у Красной Армии.
В начале декабря немцы, испугавшись советского контрнаступления и возможного окружения, удрали настолько поспешно, что не только не успели сжечь деревню, а и побросали множество техники, которую не смогли быстро завести на морозе.
Наша трофейная команда забрала все исправные машины, остались только провалившийся по кузов в замерзшее болото тягач и сломанный мотоцикл. До войны на курсах при МТС я освоил советские мотоциклы Л и ИЖ. Эпираясь на полученные знания, я смог завести немецкий 4KB (ориентировочно DKW-NZ350 авт.), который оказался ю конструкции очень похож на наши. Вместе с ним я был ззят на работу посыльным при сельсовете, возить различные бумаги и начальников. Не принято тогда было восхищаться творениями немецких конструкторов, но я был благодарен им за то, что мотоцикл ни разу меня не подводил з дороге. Прокатался я на немце до середины сорок четвертого года, до призыва в армию. Всю службу я проработал в полевых авторемонтных мастерских, приходилось и "немцев" в рабочее состояние приводить.
А с тем ДКВ такая история вышла: к нему приделали какую-то коляску, и сосед, пришедший из армии раньше меня, повез на нем копну сена и не заметил, как жар от глушителя на неё попал. В общем всполошился он, когда уже припекать начало, пока остановился, отскочил, да сообразил, что произошло, тушить уже было поздно...
Вспоминает Мариничев Павел Осипович:
Моему старшему брату Виктору (на фото он с однополчанами, гостившими у нас по пути домой из Германии) повезло - он не только остался жив, но и вернулся после Победы домой достаточно быстро, да еще и с трофейным мотоциклом БМВ (BMW-R4). Жили мы тогда в подмосковном поселке, сейчас это не самый удаленный от центра спальный район Москвы, ездить было особо не куда - на работу и учебу и пешком быстро. Мотоцикл был "нужен" только для поездок брата к невесте и катания меня и окрестных мальчишек по поселку. Вообще техника в личном пользовании тогда была большой редкостью, и к нам постоянно обращались соседи с просьбами быстро съездить куда-нибудь. Когда Виктор что-то чинил или регулировал, вокруг него собирался своеобразный кружок технического творчества, все мы старались ему чем-то помочь - подержать ключ, протереть деталь и т.д., я, конечно, был среди помощников самым главным, мне доверялись самые "ответственные" операции. Потихоньку брат начал обучать меня и управлению мотоциклом - в глазах моих двенадцати-тринадцатилетних сверстников я тут же был приравнен к взрослым. Моя звезда закатилась в один день, когда наша мать и жена брата Люба уговорили, наконец, Виктора продать вообще-то ненужный мотоцикл и купить корову. А общение с собственной техникой у меня прервалось лет на двадцать до покупки "Москвича" 407-й модели.
Рассказывает Сергеев Иван Борисович:
Мой отец Борис Алексеевич закончил войну начальником штаба бомбардировочного авиаполка в чине майора. Прослужив несколько лет после войны в Германии, он вернулся домой и благодаря своему опыту и старым знакомствам смог устроиться на хорошую работу в системе гражданской авиации. В то время для летчика или авиатехника найти работу по специальности на гражданке было делом не легким, за счет демобилизованных специалистов кадров было в избытке. Как и многие офицеры, возвращавшиеся с войны, отец привез трофеи - мотоцикл Цундап (Zundapp-К350), два велосипеда и еще какую-то мелочь. В перестроечной печати иногда советских солдат пытались представить не освободителями, а грабителями, дерущимися из-за добычи, волокущими за собой домой полные машины отобранного имущества немецких граждан. Вполне допустимо, что отдельные случаи мародерства были, но отец рассказывал, что для того, чтобы привезти что-то с собой в Союз необходим был достаточно безупречный послужной список. Трофейная техника выдавалась со специальных баз в строгом соответствии с имеющимися предписаниями.
Хотя мотоцикл был, по сути, наградой, отец его не любил, как и все немецкое, презрительно называл "вражененком", эксплуатировал крайне мало, но и продавать не хотел. Зарабатывали мои родители неплохо, и вскоре смогли позволить себе купить новый 402-й "Москвич". С этого момента Цундап был переселен на нашу дачу в подмосковный поселок М. (фотография сделана как раз там в конце 50-х, я "катаю" старшую сестру) и поступил в мое безраздельное пользование. По тем временам мы жили можно сказать богато, и мотоцикл был больше моей игрушкой, на которой я обучался обращению с техникой, чем транспортным средством. У соседей по поселку тоже были мотоциклы ДКВ и новенький Иж, иногда мы втроем отправлялись в довольно длинные поездки по окрестностям. Все наши мотоциклы были одного класса, двухтактные 350 куб.см, и мы периодически пробовали выяснить чей лучше. Без ложной скромности скажу - в наших соревнованиях я никогда не был последним. С годами мой интерес к Цундапу пропал в связи с его износом и отсутствием необходимых запчастей. До конца 90-х он дожил в сарае на даче и был продан белорусским коллекционерам старинной техники.
Рассказывает Макарова Галина Ивановна:
В конце сороковых годов отец вместе с моими старшими братьями Аркадием и Юрием (сидит на мотоцикле Можаев Юрий Иванович) смогли приобрести у демобилизованного офицера немецкий мотоцикл НСУ 1939 года выпуска (NSU-6010SL). Я слышала, что тогда существовал специальный рынок, на котором торговали только трофейной техникой. Некоторое время НСУ ездил одиночкой, но это было не очень удобно, так как мы жили в деревне, где необходимо более вместительное транспортное средство. Помню, как мы были рады, когда кто-то из братьев смог приобрести для него коляску, и мотоцикл стал настоящим тружеником. (Такой коляской, с креплением под пулемет Дегтярева, комплектовались М-72 с 1944 года - Авт.). Хоть НСУ в то время и эксплуатировался постоянно, он всегда был отрегулирован и ухожен. Мои братья постоянно общались с владельцами таких же мотоциклов, помогая друг другу в ремонте и поиске необходимых деталей, ведь в магазине немецкие запчасти не продавались, сейчас это наверно называлось бы клубом любителей. С годами НСУ в нашей семье отошел на второй план - у нас появилась 21-я "Волга". Последнее время наш мотоцикл практически не ездил, но ежегодно весной Аркадий чистил, регулировал его и отправлялся в ГАИ на техосмотр. Интересно, что только в конце 70-х бдительные гаишники распорядились демилитаризовать мотоцикл - срезать с коляски крепление под пулемет. Унаследовав наш НСУ и не имея возможности его содержать, мне пришлось продать его московским коллекционерам-антикварщикам.
От автора: я видел этот мотоцикл, не считая помятых глушителей и современной фары, он в прекрасном техническом состоянии, хотя от длительной езды с боковым прицепом по плохим дорогам изменилась геометрия деталей параллелограмной передней вилки. Видимо, придя к таким же результатам в процессе испытаний, немецкие конструкторы на более поздних вариантах шестисотки усилили переднюю вилку.
