Было время, когда о благосостоянии города судили по... количеству пожарных выездов. Еще бы! В то время машинист пожарной машины (как и машинист паровоза) были профессиями передовыми, находящимися, что называется, на острие - технического прогресса. А новые технологии - это деньги и деньги большие.
В конце XIX - начале XX вв. страны Европы охватила самая настоящая пожарная (или, точнее, противопожарная) лихорадка, можно сказать, гонка противопожарных вооружений. Вот странность: при том, что деревянных зданий в городах становилось всё меньше, а пожарная опасность уменьшалась, каждый город, тем не менее, стремился перещеголять остальные по числу и оснащённости пожарных команд. Форма пожарных выглядела парадной. Медные каски блестели. Каждая пожарная часть имела запряжки определенной масти: вороную, чалую, каурую, белую в чёрных яблоках, чёрную в белых яблоках и так далее. А уж выезд пожарной команды превращался в целое зрелище - куда там современным блок-бастерам и фильмам-катастрофам. Вот как это описано у Гиляровского:
- Динь... Динь... - раздается с каланчи звонок, и часовой поднимает два фонаря по блоку на высоком коромысле.
- Какой номер? - орет снизу брандмейстер.
- Третий, коло ниверситета, - отвечает сверху пожарный, указывая, где именно и какой пожар. "Третий" - значит, огонь выбился наружу.
Как бешеный вырвался вслед за вестовым с факелом, сеющим искры, пожарный обоз. Лошади - звери, воронежские битюги, белые с рыжим.
Дрожат камни мостовой, звенят стекла, и содрогаются стены зданий.
Бешеная четверка с баграми мчится через площадь по Тверской и Охотному ряду, опрокидывая (выгребную) бочку, и летит дальше... Бочка вверх колесами. В луже разлившейся жижи барахтается "золотарь"... Пожарные несутся вниз по Тверской, а бочки тянутся дальше вверх, к заставе. Навстречу летят ночные гуляки от "Яра" -ресторана в Петровском парке - на тройках, "голубчиках" и лихачах, обнявшись с надушенными дамами...
... А то вдруг истошным голосом орет часовой сверху:
- Пятый, на Ильинке! Пятый!
И к одинокому шару, означающему Городскую часть, привешивают с другой стороны коромысла красный флаг: сбор всех частей, пожар угрожающий.
И громыхают по булыжным мостовым на железных шинах пожарные обозы так, что стекла дрожат, шкафы с посудой ходуном ходят, и обыватели бросаются к окнам или на улицу поглядеть на каланчу.
Когда появились автомобили, то пожарные стали одними из первых, кто вкусил манящей автомобильной прелести.
Рига всегда была передовым европейским городом, или, по крайней мере, всегда стремилась таковым быть. Если в глубинке Российской Империи по старинке выезжали на пожары на дедовских конных запряжках, то рижане уже могли похвалиться пожарными машинами "Бенц", "Магирус" и т.д.
Теперь уже доподлинно неизвестно, кому первому пришла идея сделать пожарный автомобиль на шасси грузового "руссо-балта", выпускавшегося, кстати, здесь же, в Риге, на рижском Русско-Балтийском вагонном заводе (откуда и название машины). Одни говорят, что инициатива исходила от администрации завода, стремившегося тем самым лишний раз разрекламировать свою марку. Другие же утверждают, что это - идея передовых патриотически-настроенных горожан, которым претило засилье иностранной техники, и в первую очередь немецкой, и которые стремились всеми силами поддержать отечественного производителя. Третьи же говорят: причем здесь патриотизм? Это чисто прагматическая акция: "руссо-балт" был дешевле "иностранцев", да и с техническим обслуживанием и ремонтом хлопот было меньше - всё-таки завод под боком, вот и вся загадка.
Как бы то ни было, Пожарное общество Императора Петра I (а надо сказать, что в те времена, наряду с муниципальными пожарными частями, существовали части, финансировавшиеся за счёт общественных организаций, и Пожарное общество Императора Петра I относилось именно к этой категории пожарных частей) стало первой пожарной частью в Риге, а возможно и первой пожарной частью в России, на "вооружение" которой поступил пожарный "руссо-балт". Было это в 1912 году.
К сожалению, сегодня нельзя с полной уверенностью ручаться, что тогда, в 1912-м, автомобиль был именно таким, каким он стоит в музее - в виде "линейки" для транспортировки личного состава, пожарных рукавов и лестниц. Возможно, это была насосная машина, а может быть - машина-резервуар для доставки воды. А возможно, как говорят сотрудники Мотор-музея, машина за свою жизнь успела побывать и "линейкой", и "насосом", а во время Первой мировой войны была вообще переделана в фургон - на заре автомобилизма такая практика "радикальной перелицовки" была делом обычным. За одно можно ручаться: что если когда-то этот "руссо-балт" был пожарной "линейкой", то выглядел он именно так, а не иначе, ну разве что с небольшими отличиями в деталях.
Останки рижского пожарного "руссо-балта" (кстати, это один из двух дошедших до наших дней "руссо-балтов" на территории бывшего СССР, ещё один, легковой, находится сегодня в коллекции московского Политехнического музея) были найдены в Рауне в 1976 году в подвале дома старого рижского пожарного Яниса Межпапанса; с его же слов записана и история машины. До 1914 года автомобиль служил в Петровском пожарном обществе, что располагалось напротив почтамта, у центрального вокзала (здание не сохранилось, сейчас на это месте стоянка маршрутных такси).
С началом 1-й мировой войны машину переоборудовали в санитарный автомобиль, оснастили всем необходимым и пожертвовали на нужды обороны - передали в действующую армию. Кстати, вмешиваются снова сторонники прагматической версии всемирной истории, дело было здесь опять же вовсе не в патриотизме, а в трезвом расчёте: авто, тем более грузовое, всё одно бы реквизировали, война всё-таки, а так машина ушла на фронт вместе с шофёром, механиками и медперсоналом, т.е. со "своим" экипажем, который, разумеется, свою машину берёг и для себя, и для владельца, а стало быть, шансов получить автомобиль после войны обратно при таком раскладе было куда больше; плюс реклама, демонстрация патриотизма, лояльности и т.п. Неплохо, кстати, устроился и экипаж: одно дело служить "пехтурой" на передовой - в армию-то все одно б забрали, а другое - раскатывать санитаром в некотором отдалении от фронта на собственном авто, и, задевая белым халатом кожаное плечо шофёра, с шиком покуривать папиросы: "не пыли, пехота!".
Как бы то ни было, автомобиль прошёл всю войну и вернулся в Ригу, правда, теперь уже не санитарной машиной, а обыкновенным грузовиком. Что было с ним, пока его не было в родном городе? Об этом остается только гадать. Может быть, в 1915 в него попал артиллерийский снаряд. А в 1916 его, может быть, восстановили и переоборудовали в платформу под орудие для стрельбы по низколетящим аэропланам. Может быть, в 1917 орудие с него сняли, переделали в грузовик, и он попал к латышским стрелкам. А в 1918 он, может быть, возил председателя какого-нибудь чека. Может быть, в 1919 он был захвачен белыми под Петроградом и служил в частях Балтийского ландсвера. Может быть, потом он снова попал к красным, дошёл до Крыма, а в 1920 был брошен отступающими красными частями в Польше. А может быть... Впрочем, довольно авторских фантазий, надобно и на долю читателя что-нибудь оставить. Перенесёмся сразу в 20-е годы: старина "руссо-балт" снова стал пожарным автомобилем. И это уже - достоверный факт. Достоверный факт и то, что в конце 30-х, перед присоединением Прибалтики к СССР, машина была разобрана и спрятана: мотор, капот, фрагменты кабины, части колес и кое-что из пожарного оборудования оказалось в подвале дома Яниса Межпапанса, а рама была вмурована в фундамент мачты антенны TV.
- Да что вы, ей-богу! - снова возмущаются прагматики. - Причем здесь СССР? К этому времени автомобиль представлял собой допотопную развалину с "чужим" двигателем и "неродными" частями кабины и шасси. Кому нужно такое "сокровище" - прятать его, чтобы "не достался врагу"? Наверняка он был тогда уже в частной собственности Межпапанса, который его и разобрал, чтобы понять, можно ли починить это чудо техники, или "руссо-балту" пора в печь, на металлолом. И судя по тому, что рама оказалась в фундаменте веранды, восстановлению машина, с точки зрения её владельца, уже не подлежала. Чего мудрить-то?
Каким образом "руссо-балт" удалось приобрести у владельцев в 1976-м, во что обошлось "сокровище", и самое главное - как извлекли раму из фундамента телеантенны, и что с ней, с антенной, после этого стало - история (увы!) умалчивает. Известно лишь, что на реставрацию ушло два года, что за исключением рамы и фрагментов кабины, мостов и КПП всё было сделано, фактически, заново, и что роскошные ацетиленовые фары хоть и заменены на электрические, однако оригинальные "русско-балтийские", хоть и от другого автомобиля. Сегодня автомобиль, в принципе, на ходу, хотя последний раз на нём ездили лет десять назад.
Вы думаете, это финал истории о рижском "руссо-балте"? Как бы не так!
Машину восстанавливали сообща с пожарными города, они оплачивали работы. В 1978 году, когда восстановление автомобиля было закончено, никакого Rigas Motormuseum ещё не существовало, через 8 лет, в 1986-м, его лишь начали строить. Тогда существовал лишь Клуб антикварных автомобилей Латвийской ССР, общественная организация, у которой помещений, необходимых и достаточных для хранения даже одного-единственного грузовика не было. И тут кому-то пришла в голову "счастливая" мысль: давайте договоримся с рижским Музеем пожарной техники и отдадим "руссо-балт" на временное хранение им. Сказано - сделано. Музейщики, правда, несколько покочевряжились, но затем принять машину согласились. Открыли ворота, ведущие в помещение музея на первом этаже (тогда они ещё были), и автомобиль своим ходом заехал прямо в экспозиционный зал.
"Только вы нам передайте машину на баланс", - настаивали пожарные музейщики, - "а то нас проверками замучат, не известно же, сколько она здесь пробудет. Ну а после мы вам её обратно с баланса на баланс передадим, свои же ведь люди." "Нет..."- уклончиво отвечали реставраторы: "...через каких-нибудь полгодика мы машину обратно заберем, поэтому давайте лучше оформим договор временного ответственного хранения". И ведь как в воду глядели! "Пол-годика" растянулись на... 15 лет, за это время, в пожарных кранах много воды утекло, да и в руководстве рижского Музея пожарной техники некоторая текучесть наблюдалась. Короче говоря, когда реставраторы пришли в музей забирать машину, их выгнали в три шеи: "чево-о? машина наша, и точка".
"Как же так, ваша?" - удивлялись реставраторы. - "Машина наша, у вас она только хранится, вот и договор, извольте посмотреть". "Знать не знаю, ведать не ведаю никакого договора" - отвечал музей, - "машина наша, а вам - кукиш с машинным маслом".
Дело дошло до суда. Судились долго - арбитраж Риги, арбитраж Латвийской ССР, арбитраж СССР. Наконец, суд постановил: пожарный "руссо-балт", до сих пор находившийся на ответственном хранении в Музее пожарной техники, передать Рижскому Мотор-музею как правопреемнику Клуба антикварных автомобилей Латвийской ССР и законному владельцу машины.
"А что нам ваш суд", - ответил музей. -"Мало ли какие постановления он принимает. Машина наша, и всё. Охрана! Которые из Мотор-музея - на территорию никого не пускать. Точка!"
Подумали-подумали реставраторы, так и так прикинули и поняли, что "против лома нет приема, окромя другого лома", и прибегли к помощи официальных властей. В один прекрасный день, в присутствии исполнителя суда и уполномоченного милиции они приехали за своим "руссо-балтом".
Правда, к этому времени ворота в стене пожарного музея были давно замурованы, поэтому законным владельцам пришлось изрядно попотеть, разбирая машину и вынося её в прямом смысле слова по частям, после чего собрать и увезти.
"Караул!" - через какое-то время опомнился пожарный музей. - "Грабят! Милиция!" Снова подали в суд.
"Какое-такое "грабят"?" - удивился суд. -"Что "пропало"? Пожарный автомобиль "руссо-балт" 1912 года выпуска. Ну да. А ещё что-нибудь пропало? Нет. Где же, в таком случае, состав преступления? Законный владелец завладел своим имуществом, о каком "ограблении" вы говорите? А вы, кстати, почему им сами её до сих пор не отдали? Ведь у них на руках наше постановление о возвращении имущества было, а? Вот что, граждане пожарный музей: ступайте-ка вы подобру-поздорову, а то мы вас самих к ответственности призовём. За неуважение к постановлениям суда".
Чем дело и кончилось.
И вот, красный, нарядный, удивительно-пожарный "руссо-балт", стоит в Moтор-музее, поблескивая эмалью, лаком и бронзой.
... Большой пожарный колокол на машине молчит. В него можно позвонить, но лучше этого не делать. Говорят, есть такая примета: если без дела позвонить в пожарный колокол, то где-то в городе вспыхнет пожар. Так что пусть лучше он молчит. Так спокойнее. И колоколу, и городу, и нам с вами. Правда?...
