СЕГОДНЯ МЫ ПРЕДЛАГАЕМ ВАШЕМУ ВНИМАНИЮ ВОСПОМИНАНИЯ О ПЕРВОЙ ПОЕЗДКЕ НА МОТОЦИКЛЕ, ПРОВЕДЕННОЙ НАШИМ СООТЕЧЕСТВЕННИКОМ, ИЗВЕСТНЫМ ЖУРНАЛИСТОМ ВАДИМОМ МИХАЙЛОВЫМ В 1898 ГОДУ
Четыре часа ночи, светлой петербургской майской ночи.
Кругом все спят... Я, один в своей комнате, стараясь не шуметь, вожусь со своим мотором.
Лампа давно потушена, на полу инструменты, на мне грязная блуза, а ноги подкашиваются от усталости. Спать так хочется, но еще более хочется, чтобы было готово все. А все вот уже три дня не дается.
Мотор двухколесный, старой системы "Вольф-мюллер", один из первых появившихся в Петербурге. Купил я его осенью за бесценок, и потому работы с ним масса. Всю зиму я возился, а теперь наконец давно желанная минута: все, по-видимому, было готово, и завтра я собирался попробовать свою "бензинку".
Наконец в шестом часу утра я заваливаюсь спать: кажется, все в порядке!
Утром, конечно, первым делом бросаюсь к окну, но, погода, слава Богу, не желает мне мешать: чудный весенний день. И вот я бережно, пешком, веду свой мотор на Царскосельский вокзал. Ехать по улицам я не решился, потому что разрешения не имел, а окончить свой опыт в участке не желал. Толпа мальчишек вокруг моей машины сильно льстит моему самолюбию, и только замечания прохожих: "Ишь, не идет сам-то, испортился, должно быть!" - слегка портят мое праздничное настроение. Невольно в голову лезут опасения, что все мое путешествие может совершиться подобным же образом. Но я утешаю себя, что случиться ничего не может, не должно, наконец, так как мотор собран мной. А в себе я не сомневался.
Вот и вокзал, и через полчаса езды я преблагополучно выхожу в Царском Селе. Психологический момент, как говорят французы, настал. Вывожу мотор на дорогу и дрожащей рукой подношу к лампе спичку... Спичка (как и все спички на ветру) гаснет. Вторая, третья, а затем принимаюсь за вторую коробку. "Ты бы его дровами, милый, а то углем, - советуют сердобольные мужички, - а то до вечера не уедешь". Несмотря на такие пророчества, лампа наконец зажигается, я берусь за руль, прохожу несколько шагов, затем бегу, все надеясь услышать спасительную вспышку. Но нет, ничего, ровно ничего не слышно. Тогда я решаюсь спросить городового, можно ли ехать, втайне надеясь, что ездить воспрещается и что честь моя спасена. Но и здесь меня поджидает неудача. "Можно, барин, можно", - слышится в ответ, и городовой с любопытством смотрит мне вослед, как-то я поеду. Но мотор, как аккуратный немец, только, по-видимому, разрешения властей и ждал: его как-то вдруг дернуло, качнуло, он раза два рванулся, и только успел я покрепче схватиться за руль и вскочить в седло, как уже ветер свистел у меня в ушах, а навстречу летели деревья, люди, взбесившиеся лошади и с остервенением лающие собаки... Мотор шел... и не шел, а несся. У меня дух захватывало, но остановиться я не решался. "Идет, ну и слава Богу, а то опять поднимется возня", - решил я и только на ухабах старался не вылететь из седла. Промелькнула София, парк, станция Александров-ка, на рельсах я взлетел чуть не выше шлагбаума... И вот я в чистом поле, на Волхонке, несусь бешеным ходом. До Стрельны, казалось, рукой подать. "При таком ходе, - думал я, - 20 верст - дело получаса". Но на самом деле остановиться мне пришлось гораздо раньше, чем я рассчитывал.
Случилось то, чего я смутно опасался... При моих опытах дома лампа действовала прекрасно, так как ветра в комнате, конечно, не было. Выехал я "во чисто поле", поднялся ветер (да еще какой), и моя лампа пошла дурить. Ход стал медленнее, и, как я ни напирал на руль, машина наконец остановилась. Пошли в ход спички... Через 5 верст то же самое. Из 10 взятых предусмотрительно коробок (точно предчувствие было) скоро осталась одна, а еще скорее, в этой одной коробке одна спичка, и вот я иду пешком, несмотря на то что были приняты все меры, чтобы лампу не задувало. Помнится, я даже носовым платком завязал ее от ветра. А до Стрельны оставалось верст 12, мотор же был больше 4 пудов весом.
К счастью, навстречу мужички; увидя мое горе, за пятачок любезно оставили мне свой коробок спичек, но ветер не унимался и лампа тухла ежеминутно. Наконец, измученный, добрался я до мастерской Стрельненского общества велосипедистов. Взглянул на свой запыленный мотор и ахнул: в задней сумке не было ничего. Ключи, масленки, инструменты - все во время моей бешеной скачки осталось на дороге.
Так кончилась моя первая моторная поездка. Несмотря на всю свою неудачу, она - одно из моих лучших воспоминаний: во-первых, я не был тогда избалован, во-вторых, я считал поездку крайне удачной: мотор шел, надо было "только" переделать лампу. Я не знал тогда еще, сколько этих "только" у меня будет впереди, и потому с бодрыми силами на следующий же день принялся за переделку моей злополучной лампы.
