Есть музыка, которая создает настроение. Одну мы слушаем тогда, когда за окном идёт осенний дождь и настроение пронизано светлой грустью, другая хороша тогда, когда в уютном баре собрался круг старых добрых друзей. И только, пожалуй, блюз впитал в себя всю гамму человеческих эмоций. Печальный, соблазняющий, всегда разный, но неизменно пронизанный чувствами, словно вода солнечными лучами. И человек, посвятивший себя этой музыке не может быть равнодушно-рациональным, невозможно играть блюз с холодным сердцем. Таков и Сергей Воронов, фронтмен и идейный вдохновитель группы "Кроссроудз". Человек, живущий с блюзом в крови.
BF: Сергей, когда в детстве ты жил с родителями в Германии, то играл на гитаре в школе. Всё это было для себя или были уже какие-то опыты первых публичных выступлений?
СВ: Сначала, конечно, для себя играл, даже начал изучать ноты, хотя закончилось это плачевно. Как-то мне наскучило. Для меня это как алгебра или геометрия (cамые нелюбимые предметы были в школе). Поэтому в основном я всегда подбирал "на слух". Так до сих пор, к сожалению, не могу читать по нотам. Иногда это мешает, и по этой причине я с собой ношу диктофон и, когда что-то приходит в голову, записываю. А музыкой я начал заниматься в классе 6-м, мы с моим товарищем Серго Григоряном иногда играли на танцах ещё там, в Германии, а классу 7-8-му мы уже начали делать что-то такое, он на одной гитаре, - я на другой.
BF: Блюзовая направленность была уже в те годы?
СВ: Не совсем, тогда мы играли "Locomotive Breath" Jethro Tull, "Wish you were here" Pink Floyd, "Angie" Rolling Stones. То есть, то, что было, то и играли... Но, диско не играли никогда! (смеётся).
BF: Есть версия, что слово "blues" произошло от сочетания "blue devils". Так ли это?
СВ: В данном случае речь идет не о "дьяволах", это скорее ближе к понятию "духи". Это, скажем так, духи разного настроения. Не обязательно грусть, в нём и грусть, и веселье, и суеверие, что-то от вудуизма... Много чего намешано. То есть, если копаться, то это можно заморочиться, а на самом деле blues - это обо всём. Все переживания, которые происходят в душе человека, выливаются в блюз.
BF: То есть, по смыслу это ближе к слову "настроение"?
СВ: Наверное, да. Но, это даже больше, чем настроение. Буквально это не переводится. Если брать лингвистические "блюзоведческие" нюансы, то может получится отдельная статья. А на самом деле блюз - это не только музыка, это целая система общения, система координат.
BF: Пластинка легендарного блюзмена Мадди Уотерса, полученная в подарок, изменила твои музыкальные пристрастия. Был такой факт?
СВ: Да, это было почти так. Моим первым учителем блюза был Роман Рунович, который и подарил мне пластинку Muddy Waters. А первым гитарным наставником в Берлине был солдат-сверхсрочник Миша Полонский, который пытался мне преподавать музыкальную грамоту. В юности, это всё схватывалось легко - надо было просто сесть, понять и запомнить... Могло бы получиться, но, наверное, было просто лень. Да я, собственно, сам бросил.
BF: Это коренным образом повлияло на изменение музыкальных вкусов?
СВ: Нет, у меня всё шло в сторону блюза подсознательно. Я не знал тогда истории блюза, не знал, кто это и что это, но всё, что я слушал, вело к этому... У меня это происходило в реальном времени: что-то выходило, песни Rolling Stones например, или New York Dolls или Roxy Music. Я слушал это по радио или смотрел по трём западногерманским программам (того же Jimmy Hendrix) и у меня внутри, выражаясь высокопарно, струны души резонировали больше с той музыкой, которая (как я потом выяснил), основана на блюзе. В меньшей степени Beatles, в большей степени - Rolling Stones. В меньшей степени, какие-нибудь Osmonds, в большей - Slade или Mud (была такая группа, английская). И всё это в итоге двигалось... Я очень полюбил Jethro Tull, причём полюбил их с пластинки "Thick as a Brick" 1972-го года. И только через пару лет услышал их первую пластинку "This was", абсолютно блюзовый диск. То есть, у них тоже корни оттуда: блюз, с такой англосаксонской, кельтской, типично фолковой основой. Но всё равно, основы у всех музыкантов, которых я любил, так или иначе, одни. У тех же Deep Purple - смесь блюза и классики, да и стиль игры.
И когда я услышал Muddy Waters, у меня в голове уже сложилась эта мозаика и, наконец, стало понятно, что и откуда.
BF: Знакомство с Николаем Арутюновым, игра в "Лиге блюза". Пару слов об этом...
СВ: Вернувшись в Москву, я поступил в ИнЯз. Тогда я активно рисовал и собирался поступать в какой-нибудь художественный институт, но пошёл по лёгкому пути: немецкий был второй "родной" язык, и по гуманитарным предметам были пятерки, и балл был проходной нормальный, поэтому я и пошёл в ИнЯз. Потому, что если бы не поступил в том году, то мог бы попасть в армию. А этого совершенно не хотелось делать. Был даже некий компромисс с моей стороны, потому что, когда я поступил в ИнЯз, то впервые за долгие годы подстригся. Всё равно, у меня были достаточно длинные волосы, за которые в течение пяти лет меня постоянно гоняла военная кафедра. Я специально шею вытягивал, чтобы волосы не падали на воротник. (Смеётся) Они были длиннее, чем у других, но не такие, как сейчас, конечно. И даже с бородой ухитрялся ходить какое-то время... Короче говоря, в 1979 году, познакомились с Арутюновым и начали что-то такое играть потихонечку.
BF: Группа "Лига блюза" организовалась в 1979-м году?
СВ: Тогда у нас ещё не было никакого названия. Был Арутюнов. На бас-гитаре у нас тогда был человек, фамилию которого я сейчас не вспомню, он давно уехал в Америку, но кличка у него была "Панк". Честно сказать, продержался он очень недолго - ему как-то быстро наскучила наша музыка... На барабанах был Андрей Ярин. Вот в этом составе мы и играли. Потом "Панка" заменил Михаил Барышников (полный тезка известного балеруна). Играли что-то из ZZ Top, Status Quo и вещи потяжелее, вроде Alice Cooper. А я пел песню Мадди Уотерса "Got my mojo working". Я все-таки склонялся больше к традиционному блюзу. А Коля - к более жёсткой музыке, которая основывается на блюзе. Этакий жёсткий ритм-энд-блюз... И вот так мы просуществовали где-то до 80-го года и весной расстались. Я не ходил на репетиции, разные были причины: умер сначала один мой дядя, потом другой, застрелился друг, и всё это шло подряд. Я совершенно был выбит из колеи и, честно говоря, было не до музыки.
BF: А как ты начал работать на "Радио Москва"?
СВ: Я закончил ИнЯз в 1983-м году и пошёл на "Радио Москва" в немецкую редакцию, потому, что ещё во время учёбы был там практикантом. Была такая каста дикторов - "белая кость". У нас был замечательный распорядок рабочей недели: два дня ты работаешь, один отдыхаешь. Шесть часов рабочий день, тридцать шесть дней отпуск... Такая была жизнь. Читал всё подряд: новости, программы какие-то...
Параллельно с работой на радио я не оставлял без внимания музыку. Играл то с тем, то с другим... Была группа "Галерея" с ребятами из Суриковского художественного училища. Меня как-то всё время жизнь сталкивала с людьми, которые пошли в художники. И до сих пор, кстати, так происходит, но это отдельная тема...
У меня был друг, Кирилл Протопопов. Я тогда жил на "Белорусской", а он на "Аэропорте", и я к нему часто приезжал в гости. Он занимался тем, что, кроме учёбы, замечательно копировал Сальвадора Дали, рисовал какие-то картинки, обнажённых женщин и все это продавал. И он мне говорит: "У меня есть друзья, со мной учатся. Что-то играют, репетиционная база есть, аппаратура какая-никакая тоже есть...". И я пришёл туда. Они что-то играли, но что это такое - действительно непонятно. Один хотел играть панк, другой какую-то лирику, с певцом было как-то совсем неясно. У нас было несколько певцов и все какие-то... относительные. А я как-то особо никогда не пел, "фронтменом" себя на тот момент тоже не видел. Предложил им попробовать играть блюз. Они говорят: "Давай! Будем играть блюз". И мы играли пару лет, пока Паша, который собственно и основал группу, не ушёл в армию. Как только он ушёл, барабанщик и бас-гитарист стали играть какой-то экспериментальный Free-Jazz. Захотелось им не просто ритм играть - ритм-секция захотела, чтобы бас-гитара и барабаны стали солирующими инструментами. Я понял, что это конец...
Потом я тусовался с Башлачёвым, Жанной Агузаровой, у Саши Липницкого ("Звуки Му") на даче. Что-то там даже записывали. Тогда же я с Борей Гребенщиковым познакомился, со всем нашим "андерграундом"... И как-то к Саше Липницкому на эту дачу приехал Стас Намин с командой. Типа, просто поиграть, посмотреть, какая у него студия. А мы как раз были там с Димой Гусевым, (сейчас он живёт в Нью-Йорке). Надо сказать, что в тот момент, когда я приехал в Москву, я не знал никого, кто бы кроме меня играл блюз на губной гармошке. Это где-то с 1994-1995 года начался бум на губную гармошку и сейчас очень много приличных "гармошечников". Один из лучших, Миша Владимиров, с нами сейчас играет.
А тогда появился Дима Гусев, который играл только на гармошке. Я играл на гитаре и на гармошке. У меня даже была подставка для гармошки. В Москве купить её было нельзя, и я сделал её из провода... Бывают такие катушки огромные с силовым толстым проводом, из которого торчат четыре провода, внутри которых алюминий или что-то в этом роде. И я одну такую проволоку взял, на шею повесил, загнул в районе груди вверх и как-то примотал скотчем. И в таком составе (вдвоём с Димой) мы и играли на даче у Саши. Тут Стас говорит: "Давайте вы будете у меня на концерте играть?". Мы говорим: "А чего, давай сыграем!..". И мы сыграли в нескольких концертах. Один был в ДК МАИ, другой был в ДК Института стали и сплавов. И Стас предложил: "А давайте-ка вы в группу ко мне приходите...".
Мы с Димой себя называли "Гонщики", потому что "гнали" всё, что в голову придёт. Это был блюзо-рок-н-ролл, что-то в этом роде... Просто "гнали", потому что не репетировали, а импровизировали, что Бог на душу положит. Дима жил в Питере, хотя родом был из Одессы, и когда он снова уехал в Питер, я остался один. Подумал: пойду к Стасу, хотя это музыка отнюдь не моя любимая. Мы со Стасом договорились, что я буду играть часть программы. Когда будут какие-то вещи, которые никак не входят в мою систему компромиссов - я буду уходить за сцену курить. Что я и делал... Собственно, Стас меня и сподвиг на то, чтобы я начал петь. Он спросил: "Ты же сам знаешь какие-то песни?". Я отвечаю: "Я знаю, например, "Jonny Be Good" Чака Берри, "Got my mojo working" Мадди Уотерса, вроде, "Imagine" Джона Леннона". Стас говорит: "Ну, вот и будешь петь". Мы тогда репетировали для поездки в Америку. И, кстати, ещё одна причина, по которой я пошёл к Стасу - это потому что планировались гастроли. "Поехали в Америку! Там будет то-то, те- то музыканты, будем встречаться с такими людьми!". Я думаю, ну, ёлки-палки, а чего же нет-то?..
BF: Какие остались впечатления от таких масштабных первых гастролей?
СВ: Тогда это было что-то неописуемое! На самом деле, ничего лучше тех времён не было. Представь, когда ты в первый раз вдруг приезжаешь в Америку и играешь там с группой Dinosaurs, Питер Альбин из Big Brother And The Holding Company (группы Джэнис Джоплин). Легендарный калифорнийский гитарист Джон Чипполлино, такой блюзово-психоделический. Берри "Фиш" Мелтон, который недавно был в Москве. (Мы вместе делали концерты, через 18 лет, причём совершенно не мной это было запрограммировано.) Тогда они играли в маленьком клубе, он называется "Saloon". Там всё было прокурено, сидели длинноволосые люди... То есть я попал в свой мир!
BF: А не возникали ли мысли остаться в Штатах?
СВ: Нет. У меня никогда не было мысли куда-то убежать, уехать, потому что я был абсолютно свободным человеком в голове. Для меня после того, как я прожил десять лет в Германии, понятия "зарубежа" не было. Для меня все люди были братья, и будь ты немец, будь ты американец - всё равно. А главное, всё так просто происходило: сели в самолёт, прилетели в Лондон, там погуляли, сходили в Гайд-парк, на следующий день вылетели в Нью-Йорк. Хотя, когда мы улетали, я думал: "Вот я сяду в самолёт и тогда пойму, что я лечу в Америку. А до этого не буду ничего загадывать:" А когда сели в самолёт, такая "болтанка" началась, что я тут же забыл про эту мысль. В итоге, мы прилетели в Америку, а там я встречаю таких замечательных людей и играю с ними "джэм" два с половиной часа. Есть даже какие-то записи этого "джэма", они очень плохого качества, потому что они многократно переписывались. Это был 1986 год. И потом к нам на концерт пришёл Марио Чипполино, это брат Джона Чипполино (этакая музыкальная семья из Сан-Франциско). Марио играл тогда с Хьюи Льюисом (Huey Lewis & The News) на бас-гитаре. В общем, отлично прошли концерты в Америке! Мы играли в "Lime Light", это очень популярный клуб в Нью-Йорке, в "Вулфгангс" - самый известный клуб в Санта-Монике, в Лос-Анджелесе. Кейси Кейсом, известнейший ди-джей, который в Америке вёл "Top 40", представлял наш концерт.
Потом мы поехали в Японию. Лу Рид, Питер Гэбриел... Кстати, с последним была забавная ситуация: мы стоим за сценой, а мимо идёт Питер Гэбриэл. Я его узнал, дождался пока он поравняется с нами, повернулся и говорю: "Hi, Peter!", "Oh! Hi, hi!", "We are the band from Moscow", "Oh, yes! I saw you in New York". Оказывается, он нас видел в Нью-Йорке на концерте перед зданием ООН, который организовал он и Литтл Стивен. И после этого он пригласил нас в Японию, но лично с ним до этого я не пересекался. Мы перекинулись несколькими фразами, я представил ему ребят. Когда он ушёл, парни, вытаращив глаза, спрашивают меня: "Ты что, с ним знаком?!" Я говорю: "Нет! Первый раз вижу. Просто решил познакомиться".
BF: Какое впечатление на тебя тогда произвела Япония?
СВ: Первое впечатление - нереальные пробки. Из аэропорта до Токио мы ехали час, а по городу - два. В то время такого в Москве ещё не было. В метро дикая давка. И там же я первый раз столкнулся с платным холодильником. В номере минибар, а в нём пиво, которое уложено так, что наружу торчат лишь донышки бутылок. Я туда залез, хотел посмотреть, что за пиво; бутылочку вытащил, а назад уже положить нельзя - такая хитрая система!
BF: А как произошло то памятное знакомство с Кейтом Ричардсом?
СВ: В 1987 году мы воссоздали "Лигу блюза" на базе центра Стаса Намина. Так мы и ездили на гастроли: "Цветы" Стаса Намина и "Лига блюза". За период 1987-88 годы мы побывали в Швеции, Колумбии, Перу и США. В Нью-Йорке у нас было два концерта: один в универстете "Коламбия", а второй в Центральном парке с известным фолк-певцом Питом Сигером. Как мы только приехали, я сразу позвонил Стиву Джордану, барабанщику Литтл Стивена, с которым мы познакомились в Японии. Он был очень удивлён и конечно же сразу пригласил к себе в гости. У нас было несколько свободных дней, мы встретились и он предложил: "А поехали к моим друзьям?". В итоге, друзьями оказались Кейт Ричардс и его семья. В этот момент они делали совместный диск, сочинили определённое количество песен, вместе продюсируют и записали почти всё, кроме голоса Кейта. Но это выяснилось уже позже... И мы пришли к Кейту Ричардсу, а он оказывается смотрел со Стивом кассету из Японии. Соответственно, он меня узнал. То есть у меня крыша поехала потому, что всё произошло не так, как должно было быть: это я должен был узнать его, упасть на колени, закричать: "Недостоин!..". То есть, все встречи, которые были до этого: скажем, Лу Рид, Питер Габриэл, Dinosaurs, Джексон Браун, которого я тоже очень любил и песни которого знал - это были люди, которых я мог встретить, это могло произойти. А то, что я встречу Rolling Stones... Даже в подсознании не было такой мысли, это слишком далеко от меня, нет никаких стыкующих вещей и людей. И тут, раз... И я уже нахожусь в его квартире, тут же его жена, дочки маленькие, кошки-собаки. Стол, какая-то еда, у меня с собой бутылка водки, мы её пьем. Приходит его жена с видеокамерой, снимает меня, мы с "Кешей" обнимаемся, как будто в дом простых крестьян приехал или марсианин или какая-то звезда. Совершенно нереальная ситуация!
Потом мы спускаемся на очередной этаж его квартиры, и Кейт показывает мне свой кабинет - небольшую комнатку, где стоит лежанка без ножек, книги, пластинки стопками от пола до потолка. Пластинки всех "корневых" стилей, которые существуют: кантри, блюз, рэгги и так далее. Человек постиг всю музыку, чтобы делать то, что он делает. Большой учёный, недаром и абсолютно по заслугам Джаггер всегда говорит, когда представляет музыкантов на концертах: "Профессор Кейт Ричардс!"
Потом мы поехали на студию, где Ричардс записывал вокал. И там я проторчал две ночи, у них были ночные смены, самые спокойные. Причём, мы вышли из дома - не было никакой охраны, Нижний Бродвей в районе Tower Records (это огромный магазин пластинок), тусовка, народу миллион. Мы просто взяли, поймали такси, доехали. Другое дело, что под утро, когда уже нужно было уезжать обратно, подъехал лимузин, но это понятно: ловить такси, когда человек устал и на улице светло... Неудачная мысль.
На студии было две акустические гитары, Ричардс что-то наигрывал, я взял вторую и начал подыгрывать. В общем, как-то так получился у нас музыкальный диалог, но, как я уже сказал, до того вся музыка уже была записана. На третий день, когда у нас был концерт в Центральном парке, после концерта был приём, и я рассказал Стасу, что познакомился с Ричардсом. Он говорит: "Как? Чего? Как вообще?" Я говорю: "Вот так вот...". Стас спросил, почему я не позвонил ему, я ответил, что телефоны, которые он мне дал, не отвечали. Он спросил, что было, я говорю: "Кейт пишется с Стивом". Позвонили на студию, приехали вместе со Стасом туда. А до того я Стива постоянно донимал вопросами, где можно гитарку купить. У меня было всего 350 долларов, а у него скидки какие-то в музыкальных магазинах. Конечно, не 99%, но процентов тридцать точно. И я хотел купить какой-нибудь хороший американский "Fender Stratocaster" и может быть какую-нибудь "примочку" к нему ещё. Ну и в итоге ничего этого не произошло, я немножко расстроился - остаётся всего ничего, завтра уже суббота и мы улетаем. Мы ночью на студии, спать не придется, а с утра вскакивать и бежать в какой-нибудь магазин, который в субботу работает до часа дня - нереально. И вот мы пришли на студию, обнимаемся с Ричардсом, он знакомится со Стасом и ведёт меня куда-то... "Пойдем!" - говорит. Подводит меня к дивану и там лежит мягкий чехол и в нём - тот самый "Fender Stratocaster"!
BF: И какая судьба дальше была у этого "Stratocaster'а"?
СВ: Он в чехле стоит. Раньше, из нормальных гитар, он был у меня один. Хотя его просто нормальным назвать нельзя - это супер-гитара, 1959 года. И он так "юзался" - я его и в Колумбию потом повёз, и в Перу, потом в Австралию, потом ещё куда-то. В общем, я с ним таскался пару лет, пока была одна гитара. На нём уже есть какие-то вмятины, царапины, но это не страшно - гитара должна жить вместе с музыкантом. Но потом я стал приобретать себе другие гитары и постепенно стал его брать только на какие-то специальные мероприятия.
BF: Кстати, а был такой факт, что вы со Стасом всё-таки принимали участие в записи "сольника" Кейта Ричардса "Talk Is Cheap"?
СВ: Да, как раз, когда мы со Стасом были в студии, Стив говорит: "А чего вы сидите без дела? Идите, сделайте handclapping!". И мы пошли к микрофону, и Стив, Стас и я сделали "handclapping" (хлопки ладонями). И там он есть на какой-то из песен, по-моему "Whip It Up". Так мы попали на эту пластинку. Кейт пропечатал в "Special thanks" наши фамилии, после Тома Вейтса идём мы со Стасом.
BF: Как была создана группа "Кроссроудз"?
СВ: Мы с Колей (Арутюновым) разошлись в конце 1988 года, а я начал писать песни. Под влиянием Кейта Ричардса, посмотрев на него. Я почувствовал, что я на правильном пути и что надо делать то, что я делаю. В 1989 году с Гариком Сукачовым мы писали "Нонсенс", потом я поехал в Нью-Йорк уже просто потусоваться, показал Стиву Джордану песню. А он говорит: "Ну, давай я тебе сейчас драмм-машинку включу, и ты наиграешь". И не смог найти какого-то провода, чтобы её подключить. Сел сам, за барабаны, а я наиграл "скелет" песни, которая потом стала называться "Miracle", она есть на пластинке "Между".
Потом я вернулся в Москву, проторчав несколько месяцев в Нью-Йорке. Сперва планировал отправиться на месяц, но протусовался три, несколько раз менял билет, зарабатывал переводами. Записал для какого-то нью-йоркского рэппера кусочек на гитаре. Побывал на открытии турне Rolling Stones в Филадельфии, был на репетиции у них, познакомился с Биллом Уайменом. Джагер куда-то пропорхнул мимо, а Билл Уаймен, Ричардс и Ронни Вуд играли в бильярд, точнее - в снукер. Был на дне рождения дочки Кейта Ричардса, в Коннектикуте. Там кстати я и познакомился ближе с Ронни Вудом, потому их семьи давно дружат. У меня была с собой огромная матрёшка, и я подарил её дочке Кейта на день рождения. Прикольно было, она её открывает и говорит "О!", все тут же повторяют за ней; достает вторую - "О, о!", и все точно так же.
Когда я вернулся в Москву, у меня уже было четыре или пять вещей, и в начале 1990-го года я их записал. Это были "Diamond rain", "Come home" и "Miracle", что-то ещё, не помню. И стал думать о том, что надо уже как-то начинать играть серьёзно. Встретил "Фагота", этот человек писал стихи для "Воскресенья", для "Машины времени". Легендарная московская личность! Мы с Гариком Сукачёвым пошли на 10-летие группы "Воскресенье" и в гримёрке встретились с "Фаготом". Он спросил, что я делаю, а я говорю: "Вот, группу собираю. Нет никого на примете?". "Фагот" ответил, что у него двоюродный брат - бас-гитарист, Андрей Бутузов (ex-"Александр Невский"). Я говорю: "Знаю. Хард-рок играет...". "Нет, он любит Led Zeppelin и так далее..."
Мы связались, я ему дал кассету с четырьмя вещами, и он говорит: "Всё, я - за!". Потом, на базе "Бригады С" я прослушивал барабанщиков, прослушал четырёх и выбор пал на Сашу Торопкина. Мы начали репетировать. Позднее я попал на день рождения к Сергею Мнацаканову, который в своё время познакомил меня с Арутюновым, и встретил Мишу Савкина, которого я знал очень давно и который играл в "Лиге Блюза" после меня (кстати, именно он придумал название "Лига Блюза" в 1981 году). С этого момента мы стали репетировать вчетвером. Это было ровно 15 лет назад.
BF: А как было дело с "Неприкасаемыми"?
СВ: Как-то звонит мне Гарик: "Приезжай, с нами сыграешь". Это было в Калининграде в начале 90-х. И где-то через полгода он снова звонит и говорит: "Есть идея! Надо собратся, поговорить". Проект заключался в том, чтобы собрать супер-группу "Неприкасаемые", в которую войдут Паша Кузин на барабанах, Толик Крупнов на бас-гитаре, Рушан Аюпов на клавишах, Петя Тихонов - труба, Лёлик, ныне покойный, на саксофоне, я на гитаре, и Гарик - вокал и гитара.
BF: То есть это был всё-таки некий параллельный проект для всех участников?
СВ: Да, потому что и "Черный обелиск" был, у Паши Кузина в "Браво" был очень напряжённый график - он не выдержал долго. Паша ушёл, пришёл Саша Косторунин, к сожалению, тоже ныне покойный. И мы начали репетировать, играть по клубам, ездить на гастроли по разным городам. С поездками не очень хорошо получалось, сначала всё было нормально, но потом я понял, что надо решаться на что-то одно. Нереально успеть везде и делать всё вместе серьезно.
BF: По поводу джэм-сэйшенов с Big Brother & The Holding Company, Motorhead... Как это происходило?
СВ: С Motorhead был не совсем джэм: мы играли на Motorhead Party в месте, которое раньше называлось "Честерфильд кафе", а сейчас "Борхауз". Исполнили сет где-то около часа, потом вытащили на сцену Motorhead, и четыре вещи они сыграли сами. Мы с Лемми замечательно подружились: сыграли после концерта в бильярд, потом поехали по ночным клубам потусоваться. Насыщенная была программа, но могу сказать, что человек он очень приятный. Когда он приехал в Москву второй раз, Эдик Ратников привез его в "B.B.King". У нас как раз был концерт в этот день и я торопился, чтобы успеть после него доехать до клуба. Было уже довольно поздно, народу осталось мало, и я вижу - сидит за столиком одинокий грустный Лемми. Жалко его так стало...
Очень он мне обрадовался и тут же предложил поехать - поиграть. Оказывается, он жуткий любитель "однорукого бандита" и мы отправились в "Метелицу". Там он проторчал очень долго, что-то выигрывал, проигрывал. Я побыл там немного, но день был тяжёлым, поэтому поехал отдыхать.
А вот с Big Brothers была очень интересная история, как они вообще попали сюда. Я тогда ещё жил на Полянке и вдруг междугородний - звонит Питер Олбин из Сан-Франциско. Последний раз мы виделись в 1986 году, а тут прошло восемь лет. Какой-то контакт был, и переписывались и открытки друг другу слали, но тут он говорит: "Мы в Москву приезжаем. Нас пригласил фестиваль "Ступени к Парнасу". Это название он произнес с очень большим трудом, но выговорил. А это был такой ужасный попосовый советский фестиваль, и я спросил, уверен ли он, что правильно прочитал? Странно, что их пригласили на это мероприятие. Питер очень обиженно спросил, почему это так странно, и я объяснил, что это очень попсовый фестиваль, но в сущности ничего нет ужасного. Думаю, зачем человека расстраивать, главное чтобы он приехал. А происходило это всё в "России". Я прохожу за сцену, смотрю - они там играют, в зале народу много, но принимают их так: в центре человек восемь хлопают, кричат и свистят. Причем сами Big Brothers не понимают, что присходит - всё время выходят какие-то ужасные фонограммные поп- артисты. А сами они не играют не "в живую", в принципе им такой подход непонятен. И вот после этого выступления, я взял их в охапку и повёз в "B.B.King". В клубе предупредил, что приедут хорошие ребята и надо встретить. Очень хорошо провели время, а на второй день они приехали туда уже сами. И случайно увидели, как наш директор принёс распечатку с датами наших концертов и гонорарами. А Сэм Эндрю сидел рядом со мной, заглянул, посмотрел на цифры и говорит: "Может нам почаще в Москву приезжать?". Дело в том, что они не очень востребованы на родине; деньги в раскручивание почти не вкладываются и поэтому живут они достаточно скромно. Каждый занимается каким-то бизнесом параллельно, потому что иначе жить невозможно. К сожалению, будучи даже великими людьми, они не получают столько, чтобы себе позволить заниматься только этим. Такой "волчий оскал" шоу-бизнеса. Был как раз 1994 год, начали открываться у нас клубы и тогда, когда у нас гонорары доходили до полутора-двух тысяч, а у них максимум выходило пятьсот (пятьдест-сто долларов "на брата").
Ещё был Nazareth. Когда они первый раз приехали, мы открывали их концерт в "Октябрьском" в Питере. Это было в 1995 году. И соответственно, после концерта они нас пригласили в гримёрку. Обычно в райд-листах для групп пишут, допустим, три бутылки водки, вино и два ящика пива, не считая разных соков, минеральной воды и так далее. Сколько я был до этого в гримёрках, у тех же Rolling Stones, кто-то пьёт только пиво, кто-то что-то ещё. В "Назарете" сметают всё подчистую! Прям по-нашему... Но мы с Саней Торопкиным, нашим барабанщиком, смогли их поразить. Они брали водку и разбавляли кока-колой или соком, а потом уже продолжали "догоняться" пивом или вином. И пошли тосты: как хорошо, что они приехали и так далее. А мы с Саней взяли по стакану водки. Они так подозрительно на нас смотрят, улыбаются, потом лица немножко застывают. А мы чокаемся, выпиваем по стаканчику и ставим на место. Реакция была хорошая: "You are crazy!".
Потом приехал Стинг, туда же, в "B.B.King". Причём, почти сразу, как только мы вышли на сцену, к нам присоединился его тромбонист. Потом и сам Стинг не выдержал, тоже вышел на сцену и спел несколько вещей.
В 2003 году на "Efes Blues Festival" приезжал W.C. Clark и тоже после концерта посетил клуб. Я его стал приглашать, мол, давайте, к нам выходите. Вышел такой скромный, размеренной походочкой, сыграл весьма своеобразный, аутентичный блюз.
Была ещё группа Рода Стюарта. Сам, правда, он не вышел, но вышли "подпевщики" с гитаристом и бас-гитаристом.
Была встреча с Би Би Кингом. С ним, правда, мы не "джэмовали", он просто приехал в клуб имени самого себя. Поужинал, мы поиграли, он сделал комплимент: сказал, что "если мне нравится, как вы играете, то всем остальным тоже должно обязательно понравиться".
BF: Но, возраст у Би Би Кинга уже достаточно почтенный...
СВ: Дело не в возрасте, это был 1994 год. Несмотря на то, что у него диабет, он очень плохо себя чувствует - человек очень сильный духом. Просто ему как бы не позволял уже, если можно так сказать, его статус.
BF: Хотелось бы узнать о встрече с легендарными Blues Brothers в 1996 году.
СВ: Всё организовал Артемий Троицкий, будучи другом Айзека Тайгрета (человек, который открыл в своё время известную всем сеть "Hard Rock Cafe", а впоследствии сеть "House of Blues"). Артём пригласил Диму Брауде и Дениса Легеева, соучредителей клуба "B.B.King" в Москве, а также меня в эту поездку. И в итоге, мне выпала честь сыграть вместе с Blues Brothers на открытии "House of Blues" в Чикаго. Среди приглашённых были Joe Walsh (Eagles), Baxter (Doobie Breth), Otis Rush и, на всякий случай, я.
Я сыграл с Blues Brothers песню "Missin' with the kid". Это был один из прекраснейших моментов в моей жизни. На репетицию Джеймс Белуши, который заменил своего покойного брата Джона, приехал с целой стаей байкеров - "старых", из тех, кому было далеко за 35 лет.
Я ужасно нервничал и, начиная с репетиции и вплоть до моего выхода на сцену, выпил примерно десять "текилл". В итоге я оказался на пластинке Blues Brothers & Friends, на которой Дэн Эккройд, будучи оригинальным "Blues Brother'ом" представляет меня трёхтысячной аудитории. Спасибо Айзеку!
Чуть позже Айзек приехал в Москву и я узнал, что он очень серьёзно занимается благотворительностью. Среди всего прочего, он открыл несколько больниц в Индии. Это его основное занятие - благотворительность. Дай Бог нашим бизнесменам думать не только о своём животе.
BF: Турне в Китай в 1999 году - достаточно неожиданный шаг для блюзмена. Как это получилось?
СВ: Позвали нас какие-то непонятные люди через Москонцерт. Звонит мне какая-то женщина, говорит: "Так и так, мол... не хотите ли поехать в Китай?" Мы осведомились: "А вы номером не ошиблись?" Она отвечает: "Нет". В Китае "канает" практически всё. Есть города вменяемые, такие как Пекин, Шень-Жень, где уже что-то видели. Мы проехали 20 городов и дали 23 концерта. В Пекине есть клубы, рок-кафе. А в провинции обычно это баскетбольный зал (иногда с выбитыми стёклами). Зал всегда полон людом от мала до велика: старики, женщины, дети. Слушают песню до конца - аплодисменты, слушают другую - аплодисменты. Дарят пластмассовые цветы - это традиция, так принято: настоящие цветы не дарят, они и так везде растут, а пластмассовые делают специально к случаю. Достаточно тяжёлое полуторамесячное турне, но впечатления и воспоминания остались только положительные. Потрясающе интересная и красивая страна!
BF: Такой вопрос: "Кроссроудз" принимали участие во многих акциях. Должен ли вообще музыкант иметь гражданскую позицию или ему это не обязательно?
СВ: Я считаю, что искусство - это настолько свободная вещь, что оно никому и ничего не должно. Это моя принципиальная позиция и очень серьёзная. Я хотел бы даже на этом заострить внимание, потому что, когда говорят, что художник должен - это говорят те люди, которые не имеют к искусству никакого отношения, просто не понимают его. Это те же люди, которые ходят по выставке и пытаются объяснить художнику, что он хотел сказать. А художник ничего не хотел сказать, он просто почувствовал вот так. Что бы понять того же Сальватора Дали, достаточно поехать в Кадакес - его родное место. Ты просто идёшь, смотришь на эту природу и понимаешь все его картины, просто видишь, откуда он черпал вдохновение. Там потрясающее небо, кипарисы. Гауди, автор известного собора "Саграда Фамилья" в Барселоне бывал у Дали несколько раз - параллели очевидны. В тех местах у наших друзей есть дом, хозяйка - вдова известного в Испании, а уж в Каталонии и подавно, художника, и я как-то раз отдыхал в гамаке на большом балконе. И тут я увидел четыре верхушки кипарисов и узнал "Саграду Фамилью". Все пытаются объяснить, почему Гауди создал такие удивительные купола. А просто потому, что там всё это есть, в этой природе.
BF: А как же политика?
СВ: Музыкант вообще не должен соприкасаться с политикой! Что касается гражданской позиции, надо иметь человеческую позицию. Когда ущемляются права человека, когда происходит несправедливость, человек может выразить свой гнев, может выразить свою позицию. Но ради этого совершенно необязательно писать песни политического протеста. Ты принимаешь участие в фестивале со своей музыкой, которая не имеет к этому отношения, но ты уже этим показываешь свою позицию. Что ты на этой стороне... Скажем, можно показать, что ты против фашизма, но ты не обязан сочинять песню "Долой фашизм!" и так далее. Ты принимаешь участие в этом событии и этим показываешь свою гражданскую позицию.
BF: Где теплее воспринимают блюз и почему?
СВ: Я думаю, что везде, потому что эта музыка не имеет границ. Так как у меня в сознании границ нет, то и музыка, которую я играю, не имеет какой-то национальной принадлежности. Как произошло, скажем, у тех же Beatles, которых я уважаю, но не очень люблю. Они пошли по тому пути, который называется шоу-бизнес, а могли пойти по другому пути, если бы Джон Леннон не прогнулся чуть-чуть. Но я имею ввиду немного другое: они тоже брали за основу Чака Берри, Билла Хейли, они играли то, что родилось в Америке. А в Америке играли то, что корнями уходит в блюз. Можно вспомнить Элвиса Пресли, к которому я очень хорошо отношусь и которому сочувствую. Он делал хорошее дело и делал хорошо, но сам был глубоко несчастным человеком. Как, впрочем, и Леннон. В этом они очень похожи...
BF: По поводу исполнения блюза на русском языке и английском. Принципиальная разница есть ? В случае с эстрадой: тексты и там и там адаптированы и выглядит это гармонично в любой стране.
СВ: Если брать современную музыку и рок-н-ролл не как отдельный стиль, а в широком смысле этого слова, то рок-н-ролл пришёл на английском языке и потому совершенно естественно и органично он звучит на английском. Хуже всего, с моей точки зрения, он звучит на французском языке, этот язык мягковат для рок-музыки. В русском - проблемы с длинными словами. Если в английском языке на один удар барабана ты можешь сказать целую фразу, уже что-то рассказать, то в русском слова длиннее и мелодичнее, поэтому надо как-то вписаться. У меня это не очень хорошо получается, поэтому, когда я пою на русском, мне кто-то пишет тексты. Если у меня самого есть какая-то идея на русском, то я попрошу написать кого-то другого, это уже дело техники. Есть группы, которые идеально поют на русском языке и абсолютно его не ломают, потому что, совершенно грамотный русский язык и правильная образность, лаконичность какая-то. Скажем, хороший пример - группа "Воскресенье". То, что они делают, для меня звучит и на русском и на английском языке. В этом случае мне не важно, потому что я слышу музыку и текст органично вливается в музыку. Первична для меня музыка. Есть другая позиция, когда человек сначала пишет стихи и кладёт их на музыку, это не моё. А здесь всё вместе - музыка первична и, естественно, историю какую-то надо рассказать. У Гарика очень хорошо, на мой взгляд, получается рассказать. А если переводить на русский то, что поётся в блюзе, будет плоско и пошло. Невозможно, когда звучит: "О, моя детка!.. О-о-о-о!". Если делать это так - это отвратительно! Поэтому надо уметь на русском рассказать какую-то историю, уложить её в структуру квадрата.
BF: А человек, слушающий "чёрный" классический блюз, воспримет его на русском языке?
СВ: Во-первых, это индивидуально и зависит от того, насколько удачно это было сделано. Меня в нашей музыке часто что-то обламывает, потому что люди почти не поют на грамотном русском языке. В поп-музыке это совершенно невероятно, рассказывается банальная история и к ней восемнадцать припевов.
BF: Вслед предыдущему вопросу: как пишутся тексты для блюза? Это личные переживания или стандартные ситуации?
СВ: Я не думаю, что "корневые" люди просто брали тетрадку, писали стихи и тут же накладывали их на музыку. Они рассказывали свои истории. У меня из-за этого бывают длительные простои, потому что специально сочинять текст не получается, мне кажется, что это неправильно. Есть люди, у которых этот процесс наработан, они видят какие-то события, встречают кого-то и раз, у них уже готовая песня. Молодцы! Но, здесь не так...
BF: А как это было, когда люди писали банальные вещи, которые сейчас считаются классикой? Например, та же "Sugar mama"? В принципе, это же смешно...
СВ: Нет в банальности смешного. Это искренность, если люди честно делают что-то в искусстве - это уже неплохо. А если человек делает это талантливо, это ещё лучше! Таких текстов миллионы, но, тем не менее, миллионы людей их играют в качестве "каверов" во всём мире. Если свой текст не можешь писать, ты поёшь это потому, что это и про тебя тоже. Банальные истории были у всех, другое дело, как у тебя это получается, донесёшь ли ты эту эмоцию. Простые эмоции, а ты смотришь, слушаешь, и у тебя мурашки по коже... Я одно время увлекался арт-роком, а сейчас это меня уже не трогает. Гитарист-"спортсмен", который играет пятьсот звуков в минуту или человек, который делает невероятно сложную гармоническую историю, всё это тоже может надоесть со временем.
BF: Меняет ли блюз что-то в человеке, когда он начинает им увлекаться?
СВ: Нет, наверное наоборот. За редким исключением, люди, играющие блюз - правильные люди, которые отдают себе отчёт в том, что блюз - не самая коммерческая музыка. Человек может открыть его для себя в 15 лет (как это получилось со мной), кто-то в 20, 30, или даже 60, если он ни разу не слышал такую музыку прежде. Во мне ничего не изменилось, просто я услышал блюз и понял, что это моё.
BF: А каково отношение к экспериментам в исполнении блюза?
СВ: Мы экспериментируем и с большим удовольствием. Мы, например, никогда не снимаем оригиналы "в ноль", чем, кстати, гордятся некоторые группы. Мы просто помним какую-либо песню и решаем её сыграть, а уж как она будет звучать, решается в процессе. Могут появиться, например, моменты регги. Регги я тоже люблю уже долгие годы. Люблю фолк, кантри.
BF: "Кроссроудз" неоднократно выступали на различных байкерских мероприятиях в России и за рубежом. Какая связь между мотоциклами и блюзом?
СВ: Мы играем не совсем архаичный классический блюз, скорее это блюзовая основа, уходящая корнями в прошлое. Наверно, нашу музыку можно назвать блюз-рок. Что у них общего? Пожалуй, дух свободы, дух независимости. Возможно, это звучит банально, но это так. Ещё я люблю говорить, что "байкеры ездят на байках, а я гоню байки".
Если считать Каунас "заграницей", то мы там играли в 2002 году. В 1995-м мы ездили в Германию с Сашей "Хирургом", играли у байкеров с группами "Шах" и "Удар". Казалось бы, они более "байкерские", потому что гораздо более тяжёлые, чем мы. Они играли в большом зале, а мы в клубе. Должны мы были играть час, но из-за постоянных вызовов "на бис" играли 2 часа 48 минут. Здоровые бородатые дядьки отплясывали с девчонками - ого-го! Энергетика! Нас просто не отпускали.
BF: Чем ты занимаешься помимо музыки?
СВ: После долгих лет я вернулся к рисованию. Времени нет, как-то всё стало угасать. А тут у нас организовался такой закрытый клуб рисовальщиков, и мы встречаемся по пятницам. Мы рисуем модель-натурщицу, а она каждые пять минут меняет позу. И нужно за это время успеть её схватить (конечно, в переносном смысле). У нас уже было несколько выставок.
BF: Есть ли какие-то новые проекты, задумки?
СВ: Основной проект сейчас - это 15-летие группы. Мы ещё не решили, как и когда это будет, но будет весело.
|
|
